В дверь моего дома постучали ровно в 11.00. Так с безупречной пунктуальностью ко мне на игру Лила заглянул Володя. Семейный человек, 39 лет, две дочки, бизнес в логистике, крепкий такой, основательный. Знаешь, кто-то приходит на Лилу с лёгкой улыбкой, а кто-то — с тяжёлым сердцем и глубокими мыслями на лице. Володя как раз из второй категории.

Я, как обычно, начал с простого:
— Привет, я Саша. Если тебе удобно, давай сразу на «ты», — сказал я, показывая жестом заходить и устраиваться поудобнее.

Володя усмехнулся:
— Можно и на «ты». Если тыкать больно не будешь.

Ну, думаю, с чувством юмора у нас порядок.
— Что привело тебя на Лилу? — спрашиваю.

Володя внезапно вспыхнул — то ли смущение, то ли напряжение. Помолчал пару секунд, а потом будто с места в карьер выдал, даже не дожидаясь, пока я вдохну:
— Почему меня никто не любит и не понимает?

Вот такие вопросы я уважаю. Больно, остро, зато честно и прямо в точку.
Я лишь кивнул, спокойно отвечаю:
— Хороший вопрос. Давай посмотрим, куда тебя поведёт игра. Я буду рядом, помогу разбираться, что за этим стоит.

Он бросает кубик. Выпадает единичка. Следом ещё бросок — снова единичка. Стоит на месте, не движется.

— О чём тебе это говорит? — спрашиваю.

— Со стороны не скажешь, что я Робинзон, — отвечает он. — Но в семье, в бизнесе, везде я чувствую себя как на необитаемом острове. Часто мои взгляды никто не разделяет.

Я тихо спрашиваю:
— А если представить, что мир вдруг хотя бы на секунду смог бы тебя полностью понять… Что бы ты хотел, чтобы он понял в первую очередь?

Он молчит, кубик катится по полю.
И вдруг, словно выдохнув что-то важное, Володя говорит:
— У меня есть мои потребности.

Шестёрка на кубике. Потом ещё бросок — единичка.

— Добро пожаловать в игру, Володя, — улыбаюсь я. — Ты начинаешь с клетки MADA. Переводят её обычно как «Тщеславие», хотя, если честно, можно было бы и помягче. MADA — это про то, как мы себя видим, за что себя любим или не очень. Тут обычно много размышлений про «заслуживаю — не заслуживаю».

— Я хороший человек, — говорит он. — Честный, стараюсь быть отзывчивым. И я хочу, чтобы меня слышали и понимали.

Бросок — пятёрка.
— Вот смотри, Володь, твои слова тебя привели на клетку 12, где звучит такая история: «Когда окружающие заметят, как я стараюсь, тогда я буду счастлив».
Но… с этой клетки ты попадаешь в клетку 8 — «Неудовлетворённость». Это то место, где хочется уже всего и сразу, а оно, зараза, всё не приходит. Тут важно понять: мифического «Там», где все счастливы и всем всё понятно, не существует. Зато есть «Здесь», где мы можем хоть что-то сделать прямо сейчас, чтобы не киснуть.

— Ну и что я должен с этим делать? — хмурится он.

— Ты никому и ничего не должен, Володь, — улыбаюсь я. — Не всё сразу укладывается в голове, но иногда достаточно просто взять что-то на размышление.

— Слишком уж мудрёная философия, — бурчит он, но по глазам видно, что задумался. — Ладно, будем двигаться дальше. Авось куда-то да приведёт.

Кубик — шесть и два.

Он проходит сразу несколько клеток: 14 «Умение взаимодействовать», 16 «Отчуждение от себя» и  4 «Жадность до своего счастья».

Я спрашиваю:
— Слушай, а когда ты стараешься помочь другим, твои собственные дела не страдают?

— Конечно страдают! — сразу отвечает он. — Я что, мутант с тысячей рук? Всё разом сделать невозможно!

— И слава Богу, что не мутант, — смеюсь я. — Представляешь, если бы тебя разрывали не на две, а сразу на тысячу частей? Вот и вопрос: как оставить хотя бы одну руку свободной, чтобы тебя не разорвало вообще?

— Ты хочешь сказать — брать на себя меньше? Ну да, в одну руку особо не нагрузишь…

— Не меньше, Володь, а ровно столько, сколько можешь унести. По себе ношу.

Он кидает кубик молча — шесть и пять.

Такие броски красноречивей попутного ветра в штиль — его бросок сразу ведёт по двум стрелам наверх, на клетку 50. Это клетка про смену взглядов, про умение иначе смотреть на «сложные вопросы».

— Погоди здесь, — говорю я. — Не торопись. Что для тебя сейчас главное в этой точке?

И тут Володя вдруг выдыхает:
— Знаешь, я этого никому не говорил… Я вообще-то из ВДВ…

Показывает мне татуировку на ребре ладони — надпись «Никто кроме нас!»

— Я заметил, да, — говорю я. — ВДВ — не для слабаков. А ты почему про это сейчас вспомнил?

— Да я, наверное, до сих пор «мир спасаю». Думаю, что если не я, то кто? Вот и надрываюсь, а вокруг никто не замечает и не ценит.

— Продолжай, — тихо говорю я.

— Мне кажется, если я хоть на секунду перестану тащить всё на себе, всё рухнет.

— И если вдруг что-то упадёт, что ты уже не мог держать — что тогда?

— Тогда все это увидят. Мне будет стыдно. Неловко за то, что не справился.

— Да, это возможно. Но знаешь, иногда именно в такие моменты другие наконец-то замечают, что ты тоже человек. Что ты устаёшь, что ты не всемогущий. И у них появляется шанс помочь тебе — если ты им дашь.

— То есть… дать чему-то упасть и посмотреть, кто рядом останется?

Он бросает кубик. Он падает на ребро, между четырьмя и пятью.

— Слушай, Володь, тут какая-то дробь — четыре пятых, — улыбаюсь я. — Видимо, вопрос не на одну попытку. Давай ещё раз.

Бросок — четвёрка.

И Володя попадает на клетку 54 — финал игры.

— Ну что, Володь, поздравляю. Клетка называется «Духовная преданность».

Он усмехается:
— Ну понятно, завтра схожу в церковь. Давно не выбирался.

— Можешь сходить, конечно, — улыбаюсь я. — Но тут про другое. Про умение держать то, что тебе дорого, как бабочку: бережно, легко, без сжатых кулаков. Если бабочке с тобой по пути — она рядом останется. А если нет — её не удержишь. И вообще, говорят, бабочки иногда запускают «эффект бабочки»… хотя внешне они совсем незаметны. Может правда дать другим возможность проявить себя?

Володя смотрит куда-то вдаль, медленно кивает:
— Я понял… Блин, Лила — это разрывной снаряд прямо в сердце.

Его глаза блестели. Слова уже были ни к чему. Всё важное случилось.

* имя игрока изменено для сохранения приватности, материал представлен при согласия участника игры.